Вольный каменщик - Страница 8

У сына Жоржа своя комната; в ней учебники, теннисная ракетка, мячи. Жорж — юноша недурной, без прыщей, но только не русский. У него уже наметилась своя жизнь, которая в этой повести, вероятно, не отразится.

Начинается повесть с того дня, когда Егор Егорович однажды сказал жене, что вечером уйдет и обедать не будет. Ввиду некоторой необычайности заявления Анна Пахомовна вынудила его объяснить причину, и он объяснил откровенно и с некоторым смущёнием:

— Пригласили меня поступить в члены одного французского общества, не то чтобы тайного, а все-таки я только тебе говорю, а ты никому не рассказывай.

— Кто пригласил?

— Один сослуживец. Ничего особенного. Большое общество, в него входят и министры, и маленькие служащие, все — как братья, попросту. Одним словом — масоны. Интересно все-таки. Это во Франции разрешено.

— Когда же ты вернешься?

— Часам к двенадцати. Там будет обед.

Анна Пахомовна подумала, что обед, вероятно, будет дрянной. На закуску — селёдочное филе в масле и недоваренная жёваная говядина с салом. Потом телятина, плавающая в желтоватой водице. Салат, сыр и жидкий кофе. В остальном Анна Пахомовна интереса не проявила. И когда за обедом Жорж спросил, где папа, — она ответила:

— У него какое-то дурацкое заседание.

В эту минуту Егор Егорович отрезал жизнь прошлую от жизни предстоящей.

* * *

При очень бледном и дрожащем свете дописаны на печатном бланке торжественные и банальные слова. Затем на взрослом человеке начал истлевать пиджачок, за ним обувь и рубашка. Человек снизился, сморщился, замкнул глаза, превратился в комочек и запутался в материнской пуповине.

Счёт времени приостановился. В недрах земли спало зерно с истлевшей оболочкой. Земля делала свой обычный оборот вокруг Солнца. Богиня Иштар, дочь Сина, пройдя путь, которому нет обратного, достигла страны, из которой возврата не бывает, — царства теней, жилища Иркалла, — и постучала у дверей:

— Привратник, отопри, впусти меня! Если ты не отворишь двери — я выломаю её, я разобью запоры, уничтожу порог! Я выведу мёртвых, чтобы они пожрали живых, — и среди живых умножатся мёртвые!

Привратник сказал:

— Подожди, повелительница, я доложу о твоём приходе царице Алату!

Он ей доложил:

— Это Иштар, твоя сестра.

— Впусти её, соблюдая древний обычай!

Широко распахнув двери, привратник впустил богиню Иштар, сняв с её головы корону.

— Почему ты снял мою корону?

— Входи, повелительница: таков закон Алату.

У второй двери он снял с неё серьги, у третьей — ожерелье. Так снял все её драгоценности, и на последнем пороге он отнял у богини пояс стыдливости.

— Почему ты снял мой пояс, привратник?

— Входи, повелительница: таков закон Алату.

Увидав Алату, Иштар хотела броситься на неё, но царица теней приказала своему служителю Намтару:

— Возьми её, запри в моем дворце и напусти на неё шестьдесят болезней:

болезнь глаз на её глаза,
болезнь ног на её ноги,
болезнь сердца на её сердце…

С той поры, как Иштар сошла в страну, из которой нет возврата, на земле замерла жизнь: бык не покрывал коровы, осел — ослицы, и человек не нисходил до служанки.

Человек спал отдельно.

Отдельно спала рабыня.

* * *

Ждать пришлось долго. Глаза Егора Егоровича присмотрелись к полумраку. Было, конечно, очень любопытно, но нестрашно: мишура явная. Скелет не настоящий. Из надписей страшна:

...

«Ты сам таков будешь».

Егор Егорович решился посмотреть, что в вазах: в одной оказалась самая обыкновенная поваренная соль, крупная, грязная и влажная, на дне другой вазы — пропылившийся жёлтый порошок. Мимо запертой на ключ двери шаркали ноги: рядом с этой комнатой была уборная. Двое, проходя, громко разговаривали:

— Если рано кончится — в белот сыграем?

— А ты на агапу не останешься?

— А ну её!

Егору Егоровичу хотелось курить, но он не знал, можно ли. Как будто нехорошо! Подняв глаза — увидал форточку. В гимназические годы куривали в уборной в форточку. Когда ключ в двери повернулся, Егор Егорович вздрогнул. Вошёл тот же человек, который запер его в комнатке:

— Написали?

— Написал, да не знаю, правильно ли.

— Это все равно. Я это возьму, а вы пока снимите пиджак и башмаки. И воротничок отстегните. Вот тут одна туфля. Я вернусь и вам объясню. Носки тоже снимите.

* * *

К отцу Иштар явился вестник богов, с лицом потемневшим, в одеждах разодранных и грязных:

— Царь, с той поры, как Иштар сошла в край без возврата, жизнь на земле остановилась: бык не покрывает коровы, осел — ослицы, и мужчина не входит к рабыне: он спит отдельно, и отдельно спит женщина.

И тогда царь создал женственного Атсушунамира и приказал ему спуститься в край без возврата:

— Перед тобой распахнутся семь дверей, и ты предстанешь пред лицом Алату.

Увидав женоподобного вестника, Алату укусила свой палец:

— Иди прочь, Атсушунамир, или я тебя зачарую. Ты будешь пить сточную воду городов, ты будешь питаться их пылью и мусором, и твоим жилищем будет тень, бросаемая их стенами.

Но именем богов Атсушунамир потребовал открыть источник живой воды, и Алату приказала служителю Намтару вывести Иштар из дворца, опрыснув её живой водой.

И при выходе её привратник:

у первой двери возвратил ей пояс стыдливости,
у второй двери — кольца и браслеты,
у третьей — опояс, украшенный родильными камнями,